Большой дворец. Павловск #1/ Grand Palace. Pavlovsk #1

English version below

На территории Павловского парка  располагается удивительное по красоте и гармоничности строение – Большой Павловский дворец.

Бело-золотистое здание возведено на высоком холме рядом с рекой Славянкой, так что Павловский дворец можно увидеть из довольно отдаленных уголков заповедника.

Павловский – самый необычный из петербургских дворцов. Он выдержанный, скромный, но в то же время изящный. Здесь нет такого нагромождения золота, такого излишнего пафоса, как во дворцах в Царском селе или Петергофе. При этом обстановка дворца изысканная и дорогая.

Это мой любимый дворец в пригородах Санкт-Петербурга.

Так складывались обстоятельства, что я всегда посещала его после поездок в более пышные места. И Павловский дворец каждый раз был неожиданно спокойным, несуетным и умиротворяющим после посещения других многолюдных популярных царских резиденций.

Его интерьеры производят очень светлые, позитивные, лёгкие впечатления.

Видимо, еще и потому, что здесь не было совершено убийств, предательств, сговоров. Это всегда было ясное, мирное, уютное, нешумное место, где человек может насладиться тишиной, предаться размышлениям и отдыху.

Единство архитектуры и внутреннего интерьера объясняется необычной историей создания этого прекрасного комплекса.

Он был возведен позже остальных: вплоть до конца XVIII века тут, на берегу речки Славянки, располагались лесные угодья, где любила охотиться Екатерина II.

В 1777 году, когда у наследника престола Павла и его жены Марии Федоровны родился первенец – будущий царь Александр I, императрица пожаловала сыну и невестке для устройства дачи 362 десятины земли в пяти верстах к югу от Царского села  с двумя деревнями в 117 душ обоего пола. Вскоре были возведены деревянные хоромы с названиями «Паульлюст» (Павлова утеха) и «Мариенталь» (долина Марии). В 1782 году архитектор Чарльз Камерон приступил к строительству большого дворца с боковыми колоннадами и служебными корпусами, сооружение которого закончилось в 1786 году.

Дворец в Павловске был задуман Камероном совсем не похожим на парадно-официальные резиденции, великолепные, но холодные. Ему не надо подавлять своими масштабами, грандиозными залами и бесконечными анфиладами, ему не надо изумлять ослепительным сиянием бесчисленных украшений. Куда дороже другое: пусть он радует глаз гармонической соразмерностью частей, мягкостью спокойных тонов, благородством строгой отделки, хотя далекой от аскетичности, но столь же чуждой прихотливой изощренности. Этот дворец не господствует над людьми, он служил им как удобное жилище, в котором хоть и есть парадные залы, но основой его является изящество и приветливость, а не тяжеловесная торжественность.

Архитектору удалось полностью воплотить свой замысел. И хотя позднее другие мастера вносили в убранство и устройство здания что-то новое, нечто свое, но этот замысел легко считывается и сегодня.

А тогда, в сентябре 1782 года, наследник престола Павел Петрович с супругой Марией Федоровной под именем графа и графини Северных отправились в путешествие по Европе. Путешествие совершалось инкогнито (так было принято), а в сопровождавшую их свиту входил ценитель и знаток искусства князь Николай Борисович Юсупов.

Во время путешествия супруги знакомились с искусством и культурой Австрии и Италии, Франции и Голландии, а в Риме их принял папа Римский Пий VI. В Италии они приобрели венецианское стекло и заказали картины у художников, также для них создали мраморные копии античных скульптур из коллекции Ватикана «Аполлон и музы». Во Франции они купили мебель и лионский шелк, бронзовые и фарфоровые изделия. Именно в это время был заложен первый камень Большого дворца.

Все сделанные приобретения, а также щедрые подарки европейских монархов отправлялись в Павловск, где эти первоклассные произведения искусства подсказывали архитекторам наилучшее декоративное решение еще в стадии строительства. Такого еще в мировой архитектуре не было, этим, в том числе, объясняется необычайная гармония всех элементов Павловского дворца. Работы по оформлению внутреннего интерьера выполнялись итальянским архитектором Винченцо Бренна.

В короткое царствование Павла I дворец был существенно перестроен.

В 1796 году Павел взошел на престол и по его приказу дворец был расширен: Бренна надстроил галереи Камерона, возвел два двухэтажных корпуса с башенками и церковный корпус. Строение приобрело еще большую величественность и парадность.

Дворец создавался, трансформировался и изменялся в течение 50 лет усилиями таких выдающихся архитекторов как Чарльз Камерон, Винченцо Бренна и Андрей Воронихин, Джакомо Кваренги и Карл Росси, а также лучшими русскими скульпторами, Михаилом Козловским и Иваном Мартосом, Иваном Прокофьевым и Василием Демут-Малиновским.

После пожара 1803 года восстановление здания и внутреннюю отделку залов выполнил архитектор Андрей Воронихин, также в оформлении интерьеров участвовали Джакомо Кваренги и Карл Росси.

В итоге многолетнего труда прославленных зодчих, художников и скульпторов во дворце возникло несколько анфилад высокохудожественных залов, начинающихся с нижнего вестибюля Египетского, не входящего в анфилады. Это один из залов, в котором можно еще почувствовать руку Чарльза Камерона. Он сравнительно невелик, но кажется куда просторнее благодаря зеркалам в дверях. Главное украшение вестибюля – двенадцать статуй, словно выступающих из стен. После большого пожара 1803 года скульптуры были воссозданы по эскизам А.Н. Воронихина. Над каждой из статуй древних египтян, олицетворяющих месяцы года, помещены барельефы со знаками зодиака.

Из Египетского вестибюля довольно широкая лестница ведет во второй этаж, где расположены парадные залы. Здесь о творчестве Камерона напоминает общая планировка.

Во втором этаже главного корпуса — три анфилады парадных приемных залов: средняя, северная и южная. Средняя анфилада тянется по центральной оси дворца от восточного фасада до западного (в нее входят Парадный вестибюль, Итальянский купольный зал и Греческий, или Танцевальный). Отделку этих залов, задуманных еще Камероном, завершал архитектор Винченцо Бренна.

Скульптурные торсы Теламонов поддерживают широкую арку, отделяющую верхний вестибюль от лестницы.

Бренна чутко уловил одно из пристрастий Павла — его любовь к военным ритуалам и военной символике. Дух казармы витал над всеми резиденциями нового властителя.

Сразу за парадным вестибюлем расположен круглый Итальянский зал – архитектурный и композиционный центр дворца, один из совершеннейших интерьеров в истории мирового искусства. Попав в него, даже не сразу воспринимаешь детали отделки, столь сильно общее впечатление. Зал, который часто сравнивали  с античным храмом, в наши дни воспринимается как храм искусства.

В помещении нет окон – сквозь фонарь-купол в помещение проникает мягкий рассеянный свет. Ощущение величественности не покидает нас в этом зале, высота купола которого – 22 метра.

Сначала хочется, не отрываясь, смотреть ввысь, потом видишь аркаду хоров верхнего яруса, замечаешь великолепную люстру, затем – античные барельефы на стенах, статуи, светильники… наслаждение от общей цветовой гаммы трудно описать… экскурсовод торопит дальше, а хочется смотреть и смотреть на это совершенство…

К этому залу причастны и Чарльз Камерон, и Винченцо Бренна, и А.Н. Воронихин, и Д. Кваренги.

Далее мы попадаем в Греческий зал, созданный Бренной по замыслу Камерона.

Вообще, надо отметить, что после восшествия Павла на престол взгляды царственной супружеской четы на стиль и характер строительства, а также отделки интерьеров сместились от изящества и гармонии в сторону парадности и торжественности. Для воплощения этих задач очень хорошо подходил Винченцо Бренна, которому в творчестве служила образцом помпезность императорского Рима.

Попадая в Греческий зал, ощущаешь, что это тоже античный храм, но больше, параднее, холоднее Итальянского зала. Как же они отличаются – эти два храма…

Итальянский зал всегда ровен и спокоен, настраивает на меланхолический и созерцательный лад. Греческий же очень разный в зависимости от места, с которого разглядываешь его, от уголка интерьера зала, от внешнего освещения.

Он то мрачный, то сияющий, то монотонный, то живой…

Он очень разный. Но одинаковый в своей торжественности: хочется притихнуть, вступив в него.

Также интересна история двух симметричных залов — «Войны» и «Мира», расположенных к северу и югу от Греческого зала. Их идея была позаимствована у архитекторов Версальского дворца в пригороде Парижа. Хотя их убранство и отделка не имеют с версальскими много общего.

Названия залов отражают тематику их украшений. В одном случае это доспехи, мечи, щиты, шлемы, победные орлы, в другом – цветы, фрукты, лозы винограда, музыкальные инструменты.

Вполне понятно, что зал Войны был особенно близок сердцу Павла – им и открывается северная анфилада залов – комнаты Павла. Воинственная птица, трубы, созывающие на поле боя, оружие, бюсты римских императоров-полководцев – все это позволяет понять, что мы находимся в привычном императору интерьере. После его вступления на престол зал Войны служил Малым Тронным залом.

Зал Войны украшает кобальтовая ваза с золотыми прожилками – подарок Наполеона, парная ей находится в зале Мира.

Вообщем-то, почти все предметы интерьера, украшающие зал Войны, имеют парную композицию, иногда брата-близнеца, в зале Мира, идея которого, конечно, ориентировалась в своей сельской идилличности на вкусы Марии Федоровны.

Этот зал открывает южную анфиладу залов – комнаты императрицы, о которых более подробно расскажу позже.

Спланированы оба зала в виде восьмигранников с четырьмя полукруглыми нишами. Они невелики, как и все залы дворца, но кажутся больше из-за огромных окон, похожих на арки. Сочетание в них белого мрамора и сдержанной золоченой лепнины создает настроение радости и делает их светлее.

В солнечный день комнаты так ослепительны, что иной раз хочется прикрыть глаза или отвернутся от окон:

И опять Бренна отработал на пять с плюсом практическую реализацию идеи парных залов, тонко уловив пристрастия царственной четы.

Затем предлагаю прогуляться по анфиладе комнат императора Павла I.

Мы переходим в Ковровый кабинет, созданный трудами архитекторов В. Бренны и А. Воронихина в 1790-е и 1803-1804 годы. Он был специально спроектирован для размещения гобеленов, подаренных королем Людовиком XVI цесаревичу Павлу Петровичу во время его европейского путешествия в 1782 году. В 1931 году советское правительство продало их, и в настоящее время они находятся в музее Поля Гетти, Малибу, США.

Сейчас стены Коврового кабинета украшены двумя брюссельскими шпалерами XVIII века и французским гобеленом 1776 года.

Здесь же выставлено роскошное изделие императрицы, выточенное из янтаря на токарном станке царственной рукой. Мария Федоровна имела такие не очень-то женские хобби.

На потолке мы видим овальную картину Д. Скотти «Торжество истины, изгоняющей пороки».

Интерьеры комнат очень разнообразны, не повторяют друг друга.

За следующей дверью нам открывается Парадная библиотека с низкими книжными шкафчиками и коврами на стенах со сценами из басен Лафонтена.

Любопытно, что в первый момент книги в шкафчиках совершенно незаметны за другими, гораздо более привлекающими внимание предметами интерьера, до такой степени, что сначала даже непонятно – почему так названа эта комната. Своеобразный подход к формированию облика библиотеки. При этом известно, что супруги были завзятые книгочеи, и все эти книги не лежали мертвым грузом в незаметных, но изящных шкафчиках.

В центре помещения на столе располагается модель античного храма, часть деталей которого выполнена императрицей Марией Федоровной, которая была искусной мастерицей и рукодельницей.

Хозяйка Павловска не стеснялась учиться всю жизнь. Она с удовольствием занималась резьбой по камню, кости, гравировкой и многими другими ремеслами и искусствами.

Здесь же на стене висит ее парадный портрет. Она была хороша собой. Павел при первой встрече с Марией (в девичестве Софией-Доротеей) был сражён наповал и писал матери: «Я нашёл свою невесту такову, какову только желать мысленно себе мог: недурна собою, велика, стройна, застенчива, отвечает умно и расторопно. Что же касается до сердца ея, то имеет она его весьма чувствительное и нежное. Весьма проста в обращении, любит быть дома и упражняться чтением или музыкою».

Пожалуй, влюбившийся с первого взгляда Павел погрешил против истины только раз, назвав невесту «стройной». Современники отмечали, что статная блондинка с юных лет была склонна к полноте.

В свою очередь София-Доротея писала о Павле своей близкой подруге графине Вальднер: «Дорогой мой друг, я довольна, даже более чем довольна; я никогда не могла быть довольнее; великий князь чрезвычайно мил и обладает всеми качествами. Льщу себя надеждой, что очень любима своим женихом; это делает меня очень и очень счастливой».

Редкий случай, когда подобный политический союз основывается на взаимных чувствах, поэтому брачный контракт был подписан на следующий день после первого свидания.

Малый кабинет, отделенный от библиотеки широкой аркой, хранит предметы, к изготовлению которых приложила руку Мария Федоровна: мебель, изготовленная по заказу, специально для дворца, рисунки, камеи, выполненные из папье-маше.

Также здесь хранятся часы из коллекции, которую Павел страстно собирал всю жизнь и которых во дворце невероятное множество – разных форм и размеров. В Малом кабинете представлено несколько экземпляров из коллекции императора. Те, что на столе – это тоже часы – редкий экземпляр, у них циферблат вращается по кругу вокруг стрелки на корпусе. В углу кабинета –  редкие в те времена напольные часы.

Из северной анфилады комнат Павла, над полуциркульной галереей, попадаешь в Библиотеку Росси.

В 1823 — 1824 годах архитектор К. Росси оформил это помещение над галереей под библиотеку с большими арочными окнами. Меж окон создатель расставил бюсты древних писателей и философов, а над ними — лепные венки.

Раньше в коллекции этой библиотеки числилось около 20 000 книг, до наших дней сохранилось чуть больше половины — 12 000 экземпляров. Какие-то издания были проданы в частные коллекции, какие-то, вероятно, были уничтожены во время блокады.

Затемненное помещение библиотеки, близость старинных изданий, расставленные на столах рисунки и рукописные тексты под стеклом дают отдых от щедрых впечатлений яркости и света парадных залов, отдых, так нужный посетителям дворца. Здесь царствует тишина, а говорить хочется шепотом.

Неправильная форма помещения настолько соразмерно обыграна решениями по убранству комнаты, что сердце посетителя раскрывается навстречу окружающей гармонии: шкафы из великолепной волнистой березы, изогнутые полукругом, следуют конфигурации библиотеки, украшения из резьбы под темную бронзу, столы, удачно дополняют интерьер, как и люстры, подсвечники, окна изумительной формы, цветовые решения занавесей, дивный приглушенный свет…

Жаль только, что здесь толпится так много людей. Вот бы посидеть в одиночестве за старинным фолиантом, разглядывая через лупу черно-белые иллюстрации оттисков гравюр настоящих мастеров…

О комнатах Марии Федоровны, общих парадных помещениях времен царствования этой четы, их образе жизни расскажу в продолжении.

 

English version

On the territory of the Pavlovsky park  there is an amazingly beautiful and harmonious structure — the Grand Pavlovsky Palace.

The white-golden building was erected on a high hill next to the Slavyanka River, so the Pavlovsky Palace can be seen from quite remote corners of the reserve.

Pavlovsky is the most unusual of the Petersburg palaces. He is restrained, modest, but at the same time elegant. There is no such piling up of gold, such excessive pathos as in palaces in Tsarskoye Selo or Peterhof. At the same time, the atmosphere of the palace is elegant and expensive.

This is my favorite palace in the suburbs of St. Petersburg.

So the circumstances were that I always visited him after traveling to more magnificent places. And the Pavlovsk Palace every time was unexpectedly calm, non-fussy and pacifying after visiting other crowded popular royal residences.

Its interiors produce a very bright, positive, light impression.

Apparently, also because there were no murders, betrayals, conspiracies. It has always been a clear, peaceful, cozy, quiet place where a person can enjoy silence, indulge in thought and rest.

The unity of architecture and interior is explained by the unusual history of the creation of this beautiful complex.

It was erected later than the rest: until the end of the XVIII century, here, on the banks of the Slavyanka River, there were forest lands where Catherine II loved to hunt. In 1777, when the first-born, the future Tsar Alexander I, was born to the heir to the throne, Pavel and his wife Maria Fedorovna, the empress granted her son and daughter-in-law to give 362 tithes of land five miles to the south of Tsarskoye Selo with two villages of 117 souls of both sexes. Soon wooden mansions were erected with the names “Paulust” (Pavlova joy) and “Marienthal” (Maria Valley). In 1782, the architect Charles Cameron began the construction of a large palace with side colonnades and office buildings, the construction of which ended in 1786.

The palace in Pavlovsk was conceived by Cameron completely different from the formal-official residences, magnificent, but cold. He does not need to suppress with its scale, grandiose halls and endless enfilades, he does not need to amaze with the dazzling radiance of countless decorations. Much more expensive than the other: let it please the eye with harmonious proportionality of parts, soft calm tones, noble strict finish, albeit far from asceticism, but equally alien whimsical sophistication. This palace does not dominate people, it served them as a convenient home in which, although there are ceremonial halls, its basis is grace and friendliness, not a heavy solemnity.

The architect was able to fully realize his plan. And although later other masters introduced into the decoration and design of the building something new, something of their own, but this idea is easily read today.

And then, in September 1782, the heir to the throne, Pavel Petrovich, with his wife Maria Fedorovna, under the name of Count and Countess of the North, went on a trip to Europe. The journey took place incognito (as was customary), and the connoisseur and art connoisseur included Prince Nikolai Borisovich Yusupov, a connoisseur and art expert.

During the trip, the couple got acquainted with the art and culture of Austria and Italy, France and Holland, and in Rome they were received by Pope Pius VI. In Italy, they purchased Venetian glass and ordered paintings from artists, and also created marble copies of antique sculptures from the Vatican’s Apollo and Muses collection for them. In France, they bought furniture and Lyon silk, bronze and porcelain. It was at this time that the first stone of the Grand Palace was laid.

All the acquisitions made, as well as the generous gifts of the European monarchs, were sent to Pavlovsk, where these first-class works of art suggested to architects the best decorative solution still under construction. There was no such thing in world architecture, this explains the extraordinary harmony of all the elements of the Pavlovsk Palace. Interior design work was carried out by the Italian architect Vincenzo Brenna.

In the short reign of Paul I, the palace was significantly rebuilt.

In 1796, Paul ascended the throne and, by his order, the palace was expanded: Brenna built on Cameron’s galleries, erected two two-story buildings with turrets and a church building. The building has acquired even greater grandeur and grandeur.

The palace was created, transformed and changed over the course of 50 years by the efforts of such outstanding architects as Charles Cameron, Vincenzo Brenna and Andrei Voronikhin, Giacomo Quarenghi and Karl Rossi, as well as the best Russian sculptors, Mikhail Kozlovsky and Ivan Martos, Ivan Prokofiev and Vasily Demut-Mali.

After the fire of 1803, the restoration of the building and the interior decoration of the halls were carried out by the architect Andrei Voronikhin, and Giacomo Quarenghi and Karl Rossi also participated in the design of the interiors.

As a result of many years of work by renowned architects, artists and sculptors, several enfilades of highly artistic halls arose in the palace, starting from the lower vestibule of Egypt, which is not part of the enfilades. This is one of the halls where you can still feel the hand of Charles Cameron. It is relatively small, but it seems much more spacious thanks to the mirrors in the doors. The main decoration of the lobby is twelve statues, as if protruding from the walls. After the great fire of 1803, the sculptures were recreated according to the sketches of A.N. Voronikhina. Above each of the statues of the ancient Egyptians, personifying the months of the year, bas-reliefs with zodiac signs are placed.

From the Egyptian lobby, a fairly wide staircase leads to the second floor, where the front rooms are located. Here, Cameron’s work is reminiscent of the general layout.

On the second floor of the main building there are three enfilades of front reception halls: the middle one, located from the eastern facade to the western along the central axis of the palace (it includes the main entrance hall, the Italian domed hall and the Greek or Dance Hall).

The decoration of these rooms, conceived by Cameron, was completed by the architect Vincenzo Brenna.

 

The sculptural torsos of Telamonov support a wide arch separating the upper lobby from the stairs.

Brenna sensitively grasped one of Paul’s addictions — his love of military rituals and military symbols. The spirit of the barracks hovered over all the residences of the new ruler.

Just behind the front lobby is the round Italian Hall — the architectural and compositional center of the palace, one of the most perfect interiors in the history of world art. Once in it, you do not even immediately perceive the details of the finish, so much the overall impression. The hall, which has often been compared to an ancient temple, is nowadays perceived as a temple of art. There are no windows in the room — soft diffused light penetrates the room through the dome lamp. The feeling of grandeur does not leave us in this hall, the height of the dome of which is 22 meters. First, you want to look up, not looking up, then you see the arcade of the upper tier choirs, you notice a magnificent chandelier, then you can see antique bas-reliefs on the walls, statues, lamps … the pleasure of the general color scheme is hard to describe … the guide rushes on, but you want to look and look at it perfection…

Charles Cameron, Vincenzo Brenna, A.N. Voronikhin and D. Quarenghi are also involved in this construction.

Then we find ourselves in the Greek Hall, created by Brenna according to the plan of Cameron.

In general, it should be noted that after Paul’s accession to the throne, the views of the royal couple on the style and character of construction and interior decoration shifted from grace and harmony to the side of parade and solemnity. To implement these tasks, Vincenzo Brenna was very well suited, who served as a model for the pomp of imperial Rome.

When you get into the Greek Hall, you feel that this is also an ancient temple, but more, parade, colder than the Italian Hall. How different they are — these two temples …

The Italian hall is always calm and calm, tunes in a melancholic and contemplative mood. Greek is very different depending on the point from which you look at it, the place of the interior of the hall, and external lighting. It is either gloomy, sometimes radiant, sometimes monotonous, now alive … It is very different. But the same in its solemnity: I want to quiet down by joining it.

Also interesting is the story of two symmetrical halls — «War» and «Peace», located north and south of the Greek Hall. Their idea was borrowed from the architects of the Palace of Versailles in the suburbs of Paris. Although their decoration and decoration do not have much in common with Versailles.

The names of the halls reflect the theme of their decorations. In one case, this is armor, swords, shields, helmets, victory eagles, in the other — flowers, fruits, grapevines, musical instruments.

It is quite understandable that the hall of the War was especially close to the heart of Pavel — it opens the northern suite of halls — Pavel’s rooms. The warlike bird, the trumpets convening on the battlefield, weapons, busts of the Roman emperor commanders — all this allows us to understand that we are in the interior familiar to the emperor. After his accession to the throne, the War Hall served as the Small Throne Hall.

The War Hall is decorated with a cobalt vase with gold streaks — a gift from Napoleon, a steam room is located in the Peace Hall.

In fact, almost all the interior items decorating the War Hall have a pair composition, sometimes a twin brother, in the Peace Hall, the idea of ​​which, of course, was guided by Maria Fedorovna’s tastes in her rural idyllicity.

This hall opens the southern suite of halls — the Empress’s rooms, which I will discuss in more detail later.

Both halls are planned in the form of octahedrons with four semicircular niches. They are small, like all the halls of the palace, but seem larger due to the huge windows that look like arches. The combination of white marble and discreet gilded stucco in them creates a mood of joy and makes them brighter.

And again, Brenna worked on the practical implementation of the idea of ​​pair rooms for five plus, subtly catching the preferences of the royal couple.

Next, take a walk through the suite of rooms of Emperor Paul I.

We move to the Carpet Study, created by the works of architects V. Brenna and A. Voronikhin in the 1790s and 1803-1804. It was specially designed to accommodate tapestries donated by King Louis XVI to heir Pavel Petrovich during his European journey in 1782. In 1931, the Soviet government sold them, and they are currently in the Paul Getty Museum, Malibu, USA.

Now the walls of the Carpet Study are decorated with two 18th-century Brussels tapestries and a 1776 French tapestry.

On the ceiling we see an oval painting by D. Scotty «The triumph of truth that casts out vices.»

The interiors of the rooms are very diverse, do not repeat each other.

Behind the next door, the State Library opens with low bookcases and carpets on the walls with scenes from La Fontaine’s fables. It is curious that at the first moment books in lockers are completely invisible to other interior items that are much more attracting attention, to such an extent that at first it is not even clear why this room is so named. A peculiar approach to the formation of the appearance of the library. It is also known that the spouses were inveterate book readers, and all these books did not lay dead weight in these inconspicuous but elegant lockers.

In the center of the room on the table is a model of an ancient temple, some of the details of which were made by Empress Maria Fedorovna, who was a skilled craftswoman and needlewoman. The mistress of Pavlovsk did not hesitate to study all her life. She enjoyed carving on stone, bone, engraving, and many other crafts and arts.

Here on the wall hangs her ceremonial portrait. She was pretty. At the first meeting with Mary (as a girl, Sofia-Dorothea), Pavel was completely defeated and wrote to his mother: “I found my bride as I could wish for myself: I’m not bad by myself, she’s great, slender, shy, she answers smartly and efficiently. As for her heart, she has it very sensitive and tender. Very easy to use, likes to be at home and practice reading or music. ”

Perhaps, Paul who fell in love at first sight sinned against the truth only once, calling the bride “slender”. Contemporaries noted that a stately blonde from a young age was prone to overweight.

In turn, Sofia-Dorothea wrote about Pavel to her close friend Countess Waldner: “My dear friend, I am satisfied, even more than satisfied; I could never be happier; Grand Duke is extremely sweet and has all the qualities. I flatter myself with the hope that I am very beloved by my fiancé; it makes me very, very happy. ”

It is a rare case when such a political union is based on mutual feelings, so the marriage contract was signed the day after the first date.

A small cabinet, separated from the library by a wide arch, stores objects that Maria Fedorovna had a hand in making: furniture made to order, especially for the palace, drawings, cameos made of papier-mâché. There are also kept watches from the collection, which Pavel passionately collected all his life and which in the palace are an incredible variety — of different shapes and sizes. The Small Cabinet presents several copies from the collection of the emperor. The ones on the table are also watches — a rare instance, their dial rotates in a circle around the arrow on the case. In the corner of the office there is a rare grandfather clock in those days.

From the north enfilade of Paul’s rooms, above the semicircular gallery, you find yourself in the Rossi Library.

In the years 1823 — 1824, the architect K. Rossi designed this room above the gallery under the library with large arched windows. Between the windows, the creator placed busts of ancient writers and philosophers, and stucco wreaths above them.

Previously, the collection of this library contained about 20,000 books, to this day a little more than half have survived — 12,000 copies. Some publications were sold in private collections, some were probably destroyed during the blockade.

The darkened room of the library, the proximity of old editions, drawings and handwritten texts placed on tables on glass give a rest from the generous impressions of the brightness and light of the front rooms, a rest that is so necessary for visitors to the palace. Silence reigns here, but I want to speak in a whisper.

The irregular shape of the room is so proportionally beaten by the decisions on the decoration of the room that the visitor’s heart opens up to the surrounding harmony: cabinets made of magnificent wavy birch, curved in a semicircle, library configurations, dark bronze carvings, tables, successfully complement the interior, like chandeliers, candlesticks , amazingly shaped windows, curtain colors, marvelous dim light …

It is a pity that so many people are crowding here. I wish I could sit alone at an old folio, looking through a magnifying glass through black and white illustrations of prints of engravings by real masters …

I will tell you about the rooms of Maria Fedorovna, the common ceremonial rooms of the reign of this couple, their lifestyle in the sequel.