Вчерашний мир/ Yesterday’s world

English version below

Кто и о каком времени написал: «…если говорить честно, все мои школьные годы – это сплошная безысходная, всевозрастающая тоска и нестерпимое желание избавиться от каждодневного ярма. Не могу припомнить, чтобы я когда-нибудь был «весел и счастлив» в этом размеренном, бессердечном и бездуховном школьном распорядке, который основательно отравлял нам прекраснейшую, самую беспечную пору жизни…»?

Кто же автор этих пропитанных «постоянным чувством неполноценности» строк?

Будет интересно – нашли ли отклик у вас в душе школьные воспоминания знаменитого писателя.

 

“Это недовольство школой не было некой моей личной настроенностью; не могу вспомнить ни одного из своих друзей, кто не чувствовал бы с отвращением, как это унылое однообразие тормозит лучшие наши устремления и интересы, подавляет их. И лишь гораздо позднее мне стало ясно, что этот сухой и бездушный метод воспитания молодежи отражал не столько равнодушное отношение государства, сколько определенную – разумеется, тщательно скрываемую – установку. Окружавший нас мир, все свои помыслы сосредоточивший исключительно на фетише самосохранения, не любил молодежи, более того – относился к молодежи подозрительно…

…Лишь имея в виду эту странную установку, можно понять, что государство использовало школу как орудие для поддержания своего авторитета. Нас прежде всего надо было воспитать так, чтобы все существующее мы почитали совершенным, мнение учителя – непогрешимым, слово отца – неоспоримым, государственные институты – идеальными и бессмертными. Второй основной принцип той педагогики, который действовал и в семье, был направлен на то, чтобы молодым людям жилось бы не слишком сладко. Прежде чем получить какие-нибудь права, они должны были осознать, что у них есть обязанности, и прежде всего обязанность беспрекословно повиноваться…

…Прислуга и неумные матери грозили трех-четырехлетним детям, что позовут полицейского, если дети не перестанут плохо вести себя. В гимназические годы, когда мы приносили домой плохую отметку по какому-нибудь второстепенному предмету, нам угрожали, что заберут нас из школы и заставят учиться ремеслу – самая страшная угроза, которая только существовала в кругу буржуазии: деградация до пролетариата…

…Фактически миссия учителя тогда сводилась к тому, чтобы по возможности приспособить нас к заведенному порядку, не повысив нашу энергию, а обуздав ее и обезличив.

Подобное психологическое или, скорее, антипсихологическое давление на молодежь может воздействовать двояко: либо парализующе, либо стимулирующе. Сколько комплексов неполноценности породил этот абсурдный метод воспитания, можно узнать из отчетов психоаналитиков; быть может, не случайно этот комплекс открыли именно те люди, которые сами прошли сквозь наши старые австрийские школы. Лично я благодарен этому давлению за рано проявившуюся страсть к свободе, едва ли известную в такой крайней форме нынешней молодежи, и за ненависть к любому диктату, ко всякому вещанию «сверху вниз», сопутствовавшую мне всю мою жизнь.”

Это написал об учебе в австрийской школе позапрошлого столетия Стефан Цвейг.

Отрывок из его последней книги “Вчерашний мир. Воспоминания европейца” (1941 – 1942).

 

English version

Who wrote about what time: “… to be honest, all my school years are sheer hopeless, ever-growing yearning and an unbearable desire to get rid of the everyday yoke. I can’t remember that I’ve ever been “cheerful and happy” in this measured, heartless and unspiritual school schedule that thoroughly poisoned us with the most beautiful, most carefree time of life … ”?

Who is the author of these lines, saturated with a «constant sense of inferiority»?

It will be interesting to see if the lines from the school memoirs of the famous writer found a response in your soul.

 

“This dissatisfaction with the school was not a kind of my personal attitude; I can’t recall any of my friends who would not feel with disgust how this dull monotony inhibits our best aspirations and interests, suppresses them. And only much later it became clear to me that this dry and soulless method of educating young people reflected not so much the indifferent attitude of the state, but a certain — certainly, carefully concealed — attitude. The world around us, focusing all his thoughts exclusively on the fetish of self-preservation, did not like young people, moreover, he was suspicious of young people …

… Only bearing in mind this strange attitude, it can be understood that the state used the school as a tool to maintain its authority. First of all, we had to be educated in such a way that we considered everything existing perfect, the opinion of the teacher infallible, the word of the father indisputable, state institutions ideal and immortal. The second basic principle of that pedagogy, which was also valid in the family, was aimed at ensuring that young people would not live too sweetly. Before gaining any rights, they had to realize that they had responsibilities, and above all the duty to obey implicitly …

… Servants and stupid mothers threatened three-four-year-old children that they would call a policeman if the children did not stop behaving badly. In the gymnasium years, when we brought home a bad mark in some minor subject, we were threatened that they would take us out of school and force us to study crafts — the most terrible threat that existed among the bourgeoisie: degradation to the proletariat …

… In fact, the teacher’s mission then came down to adapting us to the routine as much as possible, not increasing our energy, but curbing it and depersonalizing it.

Such psychological or, rather, antipsychological pressure on young people can act in two ways: either paralyzing or stimulating. How many inferiority complexes gave rise to this absurd method of education can be found in the reports of psychoanalysts; perhaps it was not by chance that it was precisely those people who went through our old Austrian schools themselves who discovered this complex. Personally, I am grateful to this pressure for the early manifestation of a passion for freedom, hardly known in such an extreme form of today’s youth, and for the hatred of any dictatorship, any “top-down” broadcasting, which has been with me all my life. ”

This was written in his last book, “Yesterday’s World. Memoirs of a European ”(1941 — 1942) about studying at the Austrian school of the century before last, Stefan Zweig.