«Мертвец», 1995/ «Dead man», 1995

English version below

До сих пор не оставляет нас равнодушными эстетика Сергея Эйзенштейна. Гротеск немого кино: ярко-белое на черном почти без полутонов, иллюзии монтажа, гипертрофированная графичность…

В фильме «Мертвец» (США, Германия, Япония, режиссер – Джим Джармуш) мы видим достойное переосмысление этой эстетики, несущее новые смыслы, подобное машине времени, погружающей зрителей в прошлое в попытке осознать настоящее и в нем нас самих.

«Желательно не путешествовать с мертвецом»

Анри Мишо

Такой эпиграф предваряет фильм.

Кинолента смотрится сейчас на удивление современно. Тогда, в 90-ые ХХ века, она явно оказалась впереди своего времени. Поэтому не странно, что картина со временем начинает звучать по-новому и открываться нам другими гранями.

Не могу согласится с мнением кинокритики о том, что повествование «Мертвеца» – сон, который объясняет все странности и условности сюжетной линии. Это было бы очень просто.

В моем понимании основной лейтмотив картины заключен в возможности взглянуть на мир глазами совершенно иначе мыслящей группы людей, с позиции других жизненных ценностей, другого мировоззрения, иной картины мира. Аналогично тому, как европейцу невероятно трудно, практически невозможно понять индейца, а индейцу – «белого» человека. Отсюда и аллюзия к вестерну, на раннем этапе развития которого присутствует объективно существующий и трудноразрешимый конфликт между «белыми» переселенцами и коренными жителями Америки. А по большому счету, конфликт этот гораздо глубже и сравним с нашими сомнениями в том, что людям под силу понять друг друга.

Не в этом ли смысле все мы «мертвецы», одиноко путешествующие от одной станции к другой, пока не достигнем своего «города машин»?

Трудно не согласиться с тем, что мы тоже не понимаем – когда же на этом пути перестали быть «живыми»? в какой момент вера в возможность познания себя и других начала исчезать и растворяться в реке времени? или она еще жива в нас?

Вышли мы с мужем и дочкой из кинотеатра под впечатлением искуснейших черно-белых съемок «Мертвеца», когда грязь и копоть выглядят как никогда привлекательными, пейзажи американского леса кружевными, испачканные лица актеров, снятые крупным планом, безупречными.

При этом невозможно было не вспомнить впечатления после просмотра фильма Рустама Хамдамова «Мешок без дна» (2017). Тот же восторг от современной эйзенштейновской эстетики, субъективности взгляда на то, что с нами происходит, красоты и великолепия запустения, неприглядности, запыленности. Такой же плетеный ажурный, но наш российский лес, схожий диссонанс роскоши костюма и магии первозданной природы и даже полный слепок сцены страстной близости мужчины и женщины на земле в лесу, когда третий всегда будет лишним.

Да. Хамдамов наложил на эти философские и изобразительные идеи русский фольклорный ряд, перенес место действия в российскую историческую действительность, подобрал подходящую историю…, но по сути был оказывается далеко не первичен в таком переосмыслении накопленного за 100 предыдущих лет опыта.

«Мертвец» был раньше. Стремление соединить несоединимое, ощутить этот союз, поверить в возможность общности и всё-таки многократно в этом усомниться…, а также не раз взглянуть на эту возможность глазами разных персонажей задумано и реализовано в черно-белой эстетике Джимом Джармушем еще в конце прошлого века.

Подтверждая и опровергая эти колебания, главный герой Уильям Блейк (в изумительном исполнении Джонни Деппа) движется к морю, чтобы пройти свой заключительный путь. Индеец Nobody (Никто), прозванный Эксебиче (Лжецом), сопровождает Блейка в этом путешествии, постепенно открывая ему глаза на окружающий мир и самого себя. Индеец забирает очки Уильяма в надежде, что он, возможно, будет «лучше видеть без них». Ведь надо просто подключить другие органы чувств и откроется настоящая реальность…

Та реальность, в которой вместе существуют три отъявленных головореза, охотящихся за Блейком, который, защищаясь, убил сына заводчика Диккинсона, главного магната этого края, и сочувствующие герою индейцы, живущие в своей деревушке, охраняемой тотемными изображениями. Та реальность, где наемный убийца засыпает вместе с игрушечным мишкой, а владелец завода хочет вернуть себе украденную лошадь, возможно, больше, чем отомстить за убитого сына. Та реальность, где отсутствие зрения отлично восполняется умением превосходно стрелять из пистолета, а индеец-самоучка философски изрекает: «Орел потеряет время, спрашивая совета у ворона об охоте».

Фильм полон юмора. Причем, создатели учли интересы самых разнообразных зрителей.

Гитарные импровизации Нила Янга сопровождают всю картину, не давая возможности вынырнуть из атмосферы кино-притчи.

Могу только позавидовать тем зрителям, которые будут смотреть «Мертвеца» в первый раз, как справедливо заметил кинокритик и исследователь жанра вестерн Артем Хлебников, представивший киноленту на предпрокатном показе в кинотеатре «Октябрь».

English version

Until now, the aesthetics of Sergei Eisenstein does not leave us indifferent. The grotesque of silent cinema: bright white on black with almost no halftones, illusions of montage, hypertrophied graphics…

In the film «Dead Man» (USA, Germany, Japan, director — Jim Jarmusch) we see a worthy rethinking of this aesthetics, carrying new meanings, like a time machine that immerses viewers in the past in an attempt to understand the present and ourselves in it.

«It is advisable not to travel with the dead»

Henri Michaud

Such an epigraph precedes the film.

The film now looks surprisingly modern. Then, in the 90s of the twentieth century, the film strip was clearly ahead of her time. Therefore, it is not strange that the picture over time begins to sound in a new way and open up to us with other facets.

I cannot agree with the opinion of film critics that the story of «Dead Man» is a dream that explains all the oddities and conventions of the storyline. It would be very easy.

In my understanding, the main leitmotif of the picture lies in the opportunity to look at the world through the eyes of a completely different thinking group of people, from the standpoint of different life values, a different worldview, a different picture of the world. It is similar to how incredibly difficult it is for a European to understand an Indian, and an Indian — a «white» person. Hence the allusion to the Western, at an early stage of development of which there is an objectively existing and intractable conflict between the «white» settlers and the indigenous people of America. And by and large, this conflict is much deeper and comparable to our doubts that people can understand each other.

Is it not in this sense that we are all «dead», traveling alone from one station to another until we reach our «city of cars»?

It is difficult to disagree with the fact that we also do not understand — when did they cease to be «alive» on this path? at what point did the belief in the possibility of knowing oneself and others begin to disappear and dissolve in the river of time? or is she still alive in us?

My husband and daughter and I left the cinema under the impression of the most skillful black-and-white filming of «Dead Man», when the dirt and soot look more attractive than ever, the landscapes of the American forest are lacy, the dirty faces of the actors, shot in close-up, are flawless.

At the same time, it was impossible not to recall the impressions after watching the film by Rustam Khamdamov «A Bottomless Bag» (2017). The same delight from modern Eisenstein’s aesthetics, the subjectivity of the view of what is happening to us, the beauty and splendor of desolation, ugliness, dustiness. The same braided openwork, but our Russian forest, a similar dissonance of the luxury of a costume and the magic of pristine nature, and even a complete cast of the scene of the passionate intimacy of a man and a woman on the ground in the forest, when the third will always be superfluous.

Yes. Khamdamov imposed a Russian folklore series on these philosophical and pictorial ideas, transferred the scene to Russian historical reality, picked up a suitable story… but in fact was far from being primary in such a rethinking of the experience accumulated over the previous 100 years.

«Dead Man» was before. The desire to unite the incompatible, to feel this union, to believe in the possibility of community and still doubt it many times… and also to look at this possibility more than once through the eyes of different characters was conceived and implemented in black and white aesthetics by Jim Jarmusch at the end of the last century.

Confirming and refuting these hesitations, the main character William Blake (amazingly played by Johnny Depp) moves to the sea in order to travel his final journey. Indian Nobody (Nobody), nicknamed Exebiche (Liar), accompanies Blake on this journey, gradually opening his eyes to the world around him and himself. The Indian takes William’s glasses in the hopes that he might «see better without them.» After all, you just need to connect other senses and the real reality will open…

The reality in which three notorious thugs exist together, hunting for Blake, who, in defense, killed the son of the breeder Dickinson, the main tycoon of this region, and the Indians who sympathize with the hero living in their village, guarded by totem images. The reality where a hired killer falls asleep with a teddy bear and a factory owner wants to get his stolen horse back is perhaps more than avenging his murdered son. The reality where the lack of sight is perfectly compensated for by the ability to perfectly shoot from a pistol, and a self-taught Indian philosophically utters: «The eagle will waste time asking the raven for advice about hunting.»

The film is full of humor. Moreover, the creators took into account the interests of a wide variety of viewers.

Guitar improvisations by Neil Young accompany the whole picture, not giving the opportunity to emerge from the atmosphere of the movie parable.

I can only envy those viewers who will watch “Dead Man” for the first time, as Artyom Khlebnikov, a film critic and researcher of the Western genre, rightly noted, who presented the film at the pre-release screening at the Oktyabr cinema.