Простые формы #2/ Simple forms #2

English version below

В продолжение рассказа об экспозиции выставки Простые формы #1 в Московском музее современного искусства переходим к следующему залу, где представлены фотоработы, показывающие заброшенность и отчужденность урбанистического ландшафта.

Образ города предстает перед нами зоной затерянности в пространстве, которая расслаивается на отдельные составляющие, не соединяющиеся вместе в гармоничное целое.

Да, вроде бы улица, которая собирает воедино разные траектории движения. Но если начинаешь вглядываться, то отдельные элементы превращаются в расплывчатые пятна, движение линий и взаимосвязи деталей ускользают, оставляя смутные, неопределенные следы впечатлений.

В своих фотоработах Сергей Сапожников часто представляет зрителю свой родной город – Ростов-на-Дону, запечатлевая ничем не выделяющиеся пригородные пейзажи, лишенные опознавательных знаков и идентичности, ничью землю, превращенную в свалку строительных отходов, необжитое пространство.

На экспонирующейся в этом зале работе автор тоже из соединения частей машин генерирует новую конфигурацию с мощной архитектурой, полной жизненных сил. Исключительный динамизм данной пространственной композиции подчеркивается неуравновешенностью конструкции и неожиданным кадрированием. Мы чувствуем, что этим деталям пока не место на городской свалке.

Здесь же представлена геометрическая абстракция Александра Юликова, в которой картинная плоскость распадается, разрушена, сдвинута и состоит из нескольких фрагментов, соединенных под разными, «случайными» углами, а изображение остается единым. Поверхность работы покрыта экспрессивным «движущимся» мазком. Художник строит пространство композиции не вглубь, а от плоскости произведения вовне, к зрителю, который, скорее всего, ощущает конфликт строгих, рациональных геометрических форм с экспрессией, динамикой, спонтанностью, неуравновешенностью увиденного. Согласитесь – неплохо было бы видеть такую композицию в гостиной своего дома в стиле хай-тек?

Художница Екатерина Пугач пробует поделиться со зрителем могучей энергетикой поэтических шедевров начала XX века – визуализирует стихи Хлебникова и стихи Маяковского, упражняется с языком великих поэтов, пытаясь найти новые способы взаимодействия и обмена информацией между людьми без слов и речи, посредством ключей и форм, синхронизирующих ритмы. Ощущаю ли я силу этой композиции? Безусловно, она притягивает внимание. Но никакой поэтической составляющей я не почувствовала, а вы?

В работах Клары Голицыной тоже выявляется сильная энергетика, позволяющая художнице не останавливаться на достигнутом, на единожды прожитом чувстве при создании того или иного полотна, а продолжать работать с картиной, выявляя в ней всё новые и новые смыслы и раскрывая мощный потенциал. Это уникальный опыт – работы Голицыной именно живут, продолжая развиваться и меняться в зависимости от видения художницы.

На представленных в экспозиции картинах осязаемый мотив городского пейзажа Испании её прежних работ проецируется на линии-лучи, передающие зрителю только намек на реальность, оставляя его в смятении в результате метания между реализмом и формализмом, между сюжетом и формой, между ясностью и иррациональностью.

В следующем зале представлена серия фотоколлажей из личного архива художника Георгия Кизевальтера. Это документальное свидетельство событий из жизни нескольких поколений его семьи, основанное на переписке1910-1930 годов. Родные люди, пережившие самые страшные моменты ранней истории XX века, расставшиеся, разъехавшиеся по всему миру, давно его покинувшие, символически воссоединены в этой работе. Изъятые из альбомов фрагменты старых снимков обретают новую – интенсивную, но искусственную – жизнь, отсылая нас к фотографической традиции групповых портретов начала прошлого века.

Игорь Волух в следующем зале советует усомниться в том, что мы, действительно, что-то почувствовали и поняли из прежде увиденного, он предлагает упереться взглядом в глухое непроницаемое окно, демонстрирующее свою неприкосновенность и недоступность. Но человек всегда хочет проникнуть в тайну того, что находится для него под запретом. Дает ли автор нам надежду на это, освещая те части окна, где могло бы быть прозрачное стекло?

Анна Желудь, напротив, в надежде на понимание делится в своей инсталляции собственным жизненным опытом, предлагая зрителю совместное сопереживание. На модули, напоминающие старые спортивные брусья, какие еще в постсоветское время часто встречались в городских дворах, она нанизала срезанные горлышки сосудов, оставшиеся лишними после работы на гончарном круге. Обращаясь к природе вышедших из употребления, потерявших свою значимость вещей, художница пытается донести до нас свои эмоции, связанные с чуткостью, заботой, сиюминутностью, воспоминанием, местом каждого предмета в рамках времени, независимо от нас текущего в мироздании.

Что же это за белые матерчатые цилиндры на стене, объединенные в разновысокие ряды, чем-то неуловимо напоминающие органные трубы?

Оказывается, такие мотанки традиционно использовались в давние времена женщинами при создании кукол в качестве оберега от зла. Сначала хозяйки скручивали ткань в мотанки из отслуживших и выбеленных временем половых тряпок, несущих в себе символ очищения, а затем уже расцвечивали их и формировали в условные женские фигуры. Глядя на эти заготовки для оберега и очищения, невольно приобщаешься к таинству общения с неведомыми нам силами природы.

Альдо Рота, один из самых популярных живописцев Италии, обнаруживший в себе талант живописца поздно, в сорок лет, а до этого занимавшийся, как ни странно, разведением собак, представлен на выставке работами в белом цвете.

Как он сам говорит: «Возможно, белизна выражает идею пустоты, переходящей в живую природу. В мире царят чистота и пустота, ведь на самом деле для жизни много и не нужно…<>… Это как с абстрактным искусством — люди спрашивают: что это значит? А ничего это не значит, кроме того, что вам нужно включить мозги и запустить воображение». Всего-то на всего. Запустили воображение? Что чувствуете?..

Гиперреалист Сергей Гета в представленных им графических работах раздумывает о философских категориях и понятиях, с высочайшим мастерством и любовью прорисовывает свои композиции, создавая собственную вселенную.

Глядя на «Башмаки» Владимира Анзельма из серии «Гастарбайтеры духа», невольно думаешь, что лавры Ван Гога не дают ему покоя. Они одновременно и бедные, стоптанные, и богатые, сверкающие, и похожие на обгоревшие руины, которые могут мгновенно раскрошиться, если мы достанем их из стеклянной витрины. Сделана работа из ценного каменного угля – иркутского антрацита с его особым блеском. Что же – башмаки, безусловно, притягивают наш взгляд. Но их явная вторичность, хотя и с элементом переосмысления, делает их менее интересными для изучения.

Цифровой идол одного из лидеров нонконформистского движения Александра Леонова говорит сам за себя. Работа, задуманная в 1980 году, поражает своим предвидением будущего, пророчеством грядущего.

У Сергея Лоцманова, тоже представленного в этом зале, есть серия работ, на которых изображены городские пейзажи виртуального мира. Автор использует минималистичный стиль, намеренно упрощает выразительные средства, прибегает к традиции геометрического пейзажа, на первый взгляд, лишенного индивидуальности. Художник верит, что именно таким образом он извлекает из полученного изображения мельчайшую частичку настоящего «здесь и сейчас». Честно говоря, картина не затрагивает никаких струн души. Что ощущаете вы?

Наконец, мы в своем путешествии по выставке добрались до темы влияния кино на визуальное искусство XX столетия. Несомненно, для современного искусства исключительно значимой стала советская киноэстетика. Особенно заметно её влияние заявило о себе в перестроечные и 2000-е годы. Возможно, наиболее последовательно к ней обращаются петербургские художники некрореалисты (ориентированные в первую очередь на черный юмор и абсурд), в частности Сергей Бареков. Авторы этого круга преимущественно фокусировались на исследовании жуткого, на обращении к пограничным психоэмоциональным состояниям, при этом отсылая зрителя к истории отечественного кинематографа.

Более практически и без стеснения интерпретировал данный сегмент нашего наследия Владислав Мамышев-Монро. Он легко перевоплощался в персонажей эстрады того времени и в великих кинодив, запечатлевая на фотобумаге заново создаваемые образы.

Если говорить в целом о представленных в последнем зале работах, то сквозным мотивом является природа экранного свечения, плакатной выразительности, системы монтажных наложений, движения кинокадра – и мерцания как такового, то исчезающего и едва заметного, то проявляющегося со всей откровенностью и прямотой.

Например, так интерпретирует советскую киноэстетику Петр Аксенов в своей видео-работе “I remember your beauty” (2007).

В истории ювелирного дома “AXENOFF”, который возглавляет Петр Аксенов, возрождающий в настоящее время традиции русского ювелирного дела, балет издавна занимал особое место, в частности коллекция “A Ballet of Swans”, навеянная балетом «Лебединое Озеро». В рамках данной тематики создана и экспонируемая на выставке видео-работа.

Согласитесь – подобные сменные тематические экспозиции не только обеспечивают постоянную ротацию экспонатов, представляющих различные сегменты музейной коллекции, но и позволяют интенсивнее переосмысливать историю современного российского искусства, побуждая его новые интерпретации.

Вот и в этот раз сложилось новое увлекательное повествование, история нашей страны в визуальном представлении, дающая возможность принять и не принять её отдельные страницы, почувствовать или не почувствовать отклик в душе на экспонируемые творческие эксперименты, найти что-то близкое, помогающее лучше понять современность и увидеть в ней ростки будущего.

English version

In continuation of the story about the exposition of the exhibition Simple forms #1 at the Moscow Museum of Modern Art, we move on to the next room, where photographs are presented showing the abandonment and alienation of the urban landscape.

The image of the city appears before us as a lost zone in space, which is stratified into separate components that do not join together into a harmonious whole.

Yes, it seems to be a street that brings together different trajectories of movement. But if you start to peer, then the individual elements turn into a blur, the movement of lines and the interconnections of details slip away, leaving vague, indefinite traces of impressions.

In his photographic works, Sergey Sapozhnikov often presents the viewer with his hometown – Rostov-on-Don, capturing unremarkable suburban landscapes, devoid of identification marks and identity, no man’s land turned into a dump of construction waste, uninhabited space.

At the work exhibited in this hall, the author also generates a new configuration from the combination of parts of machines with a powerful architecture full of vitality. The exceptional dynamism of this spatial composition is emphasized by the unbalanced design and unexpected framing. We feel that these mechanisms do not yet belong in the city dump.

It also presents a geometric abstraction by Alexander Yulikov, in which the picture plane disintegrates, is destroyed, shifted and consists of several fragments connected at different, “random” angles, while the image remains one. The surface of the work is covered with an expressive “moving” stroke. The artist builds the space of the composition not in depth, but from the plane of the work outward, to the viewer, who, most likely, feels the conflict of strict, rational geometric forms with expression, dynamics, spontaneity, and the imbalance of what he sees. Agree – it would be nice to see such a composition in the living room of your house in high-tech style?

The artist Ekaterina Pugach tries to share with the viewer the powerful energy of the poetic masterpieces of the early 20th century – she visualizes Khlebnikov’s poems and Mayakovsky’s poems, exercises with the language of great poets, trying to find new ways of interaction and information exchange between people without words and speech, through keys and forms that synchronize rhythms . Do I feel the power of this composition? Of course, she attracts attention. But I didn’t feel any poetic component, did you?

In the works of Clara Golitsyna, a strong energy is also revealed, which allows the artist not to stop at what has been achieved, on a feeling once lived when creating this or that canvas, but to continue working with the picture, revealing more and more new meanings in it and revealing powerful potential. This is a unique experience – Golitsyna’s works live on, continuing to develop and change depending on the artist’s vision.

In the paintings presented in the exhibition, the tangible motif of the urban landscape of Spain of her previous works is projected onto lines-rays that convey to the viewer only a hint of reality, leaving him in disarray as a result of throwing between realism and formalism, between plot and form, between clarity and irrationality.

The next room presents a series of photo collages from the personal archive of the artist Georgy Kizevalter. This is a documentary evidence of events from the life of several generations of his family, based on the correspondence of 1910-1930. Native people who survived the most terrible moments of the early history of the 20th century, who parted, dispersed around the world, who left it long ago, are symbolically reunited in this work. Fragments of old photographs removed from the albums take on a new, intense, but artificial, life, referring us to the photographic tradition of group portraits of the beginning of the last century.

Igor Volukh in the next room advises us to doubt that we really felt and understood something from what we saw before, suggesting that we rest our eyes on a deaf impenetrable window, demonstrating its inviolability and inaccessibility. But a person always wants to penetrate the secret of what is forbidden to him. Does the author give us hope for this by illuminating those parts of the window where transparent glass could be?

Anna Acorn, on the contrary, in the hope of understanding, shares her own life experience in her installation, offering the viewer joint empathy. On modules resembling old sports bars, which were often found in city yards in post-Soviet times, she strung the cut necks of vessels left over after working on a potter’s wheel. Turning to the nature of obsolete things that have lost their significance, the artist tries to convey to us her emotions associated with sensitivity, care, momentum, memory, the place of each object within the time frame, regardless of us current in the universe.

What are these white cloth cylinders on the wall, united in rows of different heights, somehow subtly reminiscent of organ pipes? It turns out that such motanki were traditionally used in ancient times by women when creating dolls as a talisman against evil. First, the housewives twisted the fabric into skeins from old and bleached floor rags, bearing the symbol of purification, and then they colored them and formed them into conditional female figures. Looking at these blanks for amulets and purification, one involuntarily joins the sacrament of communication with the forces of nature unknown to us.

Aldo Rota, one of the most popular painters in Italy, who discovered his talent as a painter late, at the age of forty, and before that, oddly enough, was engaged in breeding dogs, is presented at the exhibition with works in white.

As he himself says: “Perhaps the whiteness expresses the idea of emptiness passing into living nature. Purity and emptiness reign in the world, because in fact, a lot is not needed for life … <> … It’s like with abstract art – people ask: what does this mean? And this does not mean anything, except that you need to turn on your brains and start your imagination. It turns out everything is so simple. Fired up the imagination? What do you feel?..

The hyperrealist Sergei Geta reflects on philosophical categories and concepts in the graphic works presented by him, draws his compositions with the highest skill and love, creating his own universe.

Looking at the “Shoes” by Vladimir Anselm from the series “Guest Workers of the Spirit”, you involuntarily think that Van Gogh’s laurels haunt him. They are both poor, worn down, and rich, sparkling and looking like burnt ruins that can instantly crumble if we take them out of a glass case. The work was made from valuable coal – Irkutsk anthracite with its special brilliance. Well – shoes, of course, attract our attention. But their obvious secondary nature, albeit with an element of rethinking, makes them less interesting for study.

The digital idol of one of the leaders of the nonconformist movement Alexander Leonov speaks for itself. The work, conceived in 1980, strikes with its foresight of the future, the prophecy of the future.

Sergey Lotsmanov, also represented in this room, has a series of works depicting urban landscapes of the virtual world. The author uses a minimalist style, deliberately simplifies the means of expression, resorts to the tradition of a geometric landscape, at first glance, devoid of individuality. The artist believes that in this way he extracts from the resulting image the smallest particle of the present “here and now”. Honestly, the picture does not affect any strings of the soul. What do you feel?

Finally, in our journey through the exhibition, we got to the theme of the influence of cinema on the visual art of the 20th century. Undoubtedly, Soviet cinema aesthetics has become exceptionally significant for contemporary art. Its influence was especially noticeable in the perestroika and 2000s. Perhaps the most consistently addressed to her are St. Petersburg necrorealist artists (focused primarily on black humor and the absurd), in particular Sergei Barekov. The authors of this circle mainly focused on the study of the eerie, on the appeal to the borderline psycho-emotional states, while referring the viewer to the history of Russian cinema.

Vladislav Mamyshev-Monroe interpreted this segment of our heritage more practically and without hesitation. He easily transformed into pop characters of that time and into great film stars, capturing newly created images on photographic paper.

If we talk about the works presented in the last hall in general, then the through motif is the nature of the screen glow, poster expressiveness, the system of montage overlays, the movement of the film frame – and the flicker as such, sometimes disappearing and barely noticeable, sometimes manifesting itself with all frankness and directness.

So, for example, as Peter Aksenov sees it in his video work “I remember your beauty” (2007).

In the history of the jewelry house “AXENOFF”, which is headed by Pyotr Aksenov, who is currently reviving the traditions of Russian jewelry, ballet has long occupied a special place, in particular the collection “A Ballet of Swans”, inspired by the ballet “Swan Lake”. Within the framework of this topic, a video work exhibited at the exhibition was also created.

You must admit that such interchangeable thematic exhibitions not only provide a constant rotation of exhibits representing various segments of the museum collection, but also allow you to more intensively rethink the history of contemporary Russian art, prompting new interpretations of it.

This time, too, a new fascinating narrative has emerged, the history of our country in a visual representation, which makes it possible to accept and not accept its individual pages, to feel or not to feel a response in the soul to the creative experiments exhibited, to find something close, helping to better understand modernity and see in it the sprouts of the future.