English version below

С каждым годом всё старше и старше становится великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин.

Великие классики тем и отличаются от просто писателей и поэтов, что вопросы, которые они ставят и раскрывают в своих творениях не стареют с их возрастом. Они остаются всё так же актуальны, как и в былые времена. Но ритм подачи информации, форма её представления, стиль взаимоотношений, конечно, не могут угнаться за современностью. Чтобы по-настоящему увлечься, например, Гомером, придется долго вчитываться в старинные тексты, погружаясь в ту атмосферу, когда это было написано.

В этом контексте интересно отношение современной молодежи к нашему «всё» – великому Александру Сергеевичу.

Удается ли им так же легко, как и нам когда-то, не тратя лишнего времени, с первых же строк начать наслаждаться красотой русского языка в пушкинской интерпретации? чувствовать родство с поэтом в восприятии мира? понимать то, о чем написано в том или ином повествовании или стихотворении?

Спросила об этом у моей девятнадцатилетней дочери.

Вот что она думает о Пушкине.

Его сильная сторона – это интересные сюжеты. Повествование понятно и сразу же захватывает всё внимание читающего.

Происходящее в повести, романе, сказке очень реально, как в жизни, герои настоящие люди, веришь их поступкам, сопереживаешь перипетиям сюжета.

Если для романа «Дубровский» такое отношение вполне объяснимо – в нем действуют герои, имеющие прототипов в жизни, – то, например, в «Сказке о золотом петушке», которая нравится дочке больше других сказок писателя, многие персонажи загадочны, причины их поступков непонятны, а происходящее окутано тайной. Тем не менее и для этой сказки дочка использует те же слова о реальности происходящего, которое втягивает нас в свой круговорот и не дает вырваться, пока не дочитаешь до последней страницы.

Возможно, как раз своей не совсем «русской» тайной, имеющей явные арабские корни, среди всех сказок Пушкина особенно интересна именно «Сказка о золотом петушке».

Припоминаю свои ощущения от этой сказки. В детстве я не могла запомнить все нюансы её сюжета, скорее всего, потому, что часть событий была для меня необъяснима – почему же так происходило в сказке? что за колдовство использовала шамаханская царица в своем шатре, куда не допускается заглянуть читателю, после посещения которого все мужчины переставали действовать по собственной воле, а полностью подпадали под влияние этой восточной девицы?

Поэтому, когда я повторно, вместе со своими детьми, прикоснулась к этому сюжету, то отнеслась к нему с опаской, как к чему-то, оставившему меня в недоумении, и так и не раскрывшемуся моему разуму и сердцу.

Каково же было мое изумление, когда сказка не приоткрыла мне своей тайны и в этот раз. Наверно, восточное коварство не присуще моей душе – царь Дадон до сих пор не представляется мне таким уж отъявленным негодяем, чтобы подвергнуть его более чем изощренной казни в конце истории – быть убитым золотым петушком, причем, именно в тот момент, когда он, окутанный флёром шамаханской царицы, считает себя полным победителем.

Но не могу не согласиться – сюжет интригует читателя и держит его внимание до самого конца истории.

Теперь вернемся к роману «Дубровский» – самому любимому моей дочкой роману Пушкина. В отличие от «Сказки о золотом петушке» «Дубровский» повествует хоть и об увлекательных, но самых простых и понятных взаимоотношениях людей.

Можно не вникая ни в какие исторические реалии того времени, полностью отвлекшись от них, прочувствовать так ярко показанные в романе безграничную до безнравственности силу власти, благородство и открытость неиспорченной молодой души, глубину и бескорыстие настоящей любви. Это очень юношеский роман, привлекающей молодые души романтизацией борющихся за справедливость разбойников, тайными отношениями двух возлюбленных, чистой, неоскверненной ложью любовью.

И хотя критика, в частности, Анна Ахматова, ставила «Дубровского» ниже всех других сочинений Пушкина, указывая на его соответствие эталону «бульварного» романа того времени, я понимаю – почему мою дочку так привлекли при прочтении поступки героев именно этого романа. Они естественны, свободны и апеллируют к самым высоким человеческим чувствам.

Что же касается поэзии, то здесь отношение нашего поколения и молодежи наиболее разнится. Язык Пушкина не ощущается ими как великолепная музыка – потому что он всё-таки уже недостаточно современен для них. Время этой, казавшейся мне вечной, формы уходит, уступая место новому, о котором мы пока не подозреваем, хотя оно уже есть, и мы, даже не догадываясь об этом, вовсю его используем.

Тем не менее дочка назвала мне свое любимое стихотворение Пушкина – «Я вас любил…». Надо сказать, что эта поэтическая исповедь, страстная и печальная одновременно, является одним из моих любимейших стихов Пушкина тоже. На вопрос – что же в словах прощания поэта с любимой женщиной так тронуло мою дочь – она ответила, что просто чувствует… И этим всё сказано.

А, вообще, по мнению дочери, Пушкин для неё – это «У Лукоморья дуб зелёный…». В этом отрывке из поэмы «Руслан и Людмила» каждое слово отзывается в душе родиной, каждое слово значимо, каждое слово на своем месте.

Она говорит, что это насыщенный изумрудный вайп*, ассоциирующийся с 7 числом 7-го месяца июля.

Почему? Кто знает…

*в молодежном сленге эмоциональное состояние, возникающее при общении с кем-либо, контакте с чем-либо; атмосфера, настроение, создаваемое каким-либо местом

У Лукоморья дуб зелёный;
Златая цепь на дубе том:
И днём и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом;
Идёт направо — песнь заводит,
Налево — сказку говорит.
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит;
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей;
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей;
Там лес и дол видений полны;
Там о заре прихлынут волны
На брег песчаный и пустой,
И тридцать витязей прекрасных
Чредой из вод выходят ясных,
И с ними дядька их морской;
Там королевич мимоходом
Пленяет грозного царя;
Там в облаках перед народом
Через леса, через моря
Колдун несёт богатыря;
В темнице там царевна тужит,
А бурый волк ей верно служит;
Там ступа с Бабою Ягой
Идёт, бредёт сама собой,
Там царь Кащей над златом чахнет;
Там русский дух… там Русью пахнет!
И там я был, и мёд я пил;
У моря видел дуб зелёный;
Под ним сидел, и кот учёный
Свои мне сказки говорил.

English version

Every year the great Russian poet Alexander Sergeevich Pushkin is getting older and older.

The great classics differ from ordinary writers and poets in that the questions they pose and reveal in their creations do not grow old with their age. They remain as relevant as ever. But the rhythm of the presentation of information, the form of its presentation, the style of relationships, of course, cannot keep up with modernity. To really get carried away, for example, by Homer, you will have to read the old texts for a long time, plunging into the atmosphere when it was written.

In this context, the attitude of modern youth towards our “everything” – the great Alexander Sergeevich, is interesting.

Do they manage to enjoy the beauty of the Russian language in Pushkin’s interpretation as easily as we used to, without wasting too much time, from the very first lines? feel kinship with the poet in the perception of the world? understand what is written in a particular narrative or poem?

I asked my nineteen year old daughter about it.

Here is what she thinks of Pushkin.

His forte is interesting stories. The story is clear and grabs the attention of the reader immediately.

What happens in a story, novel, fairy tale is very real, as in life, the characters are real people, you believe in their actions, you empathize with the twists and turns of the plot.

If for the novel “Dubrovsky” such an attitude is quite understandable – there are heroes who have prototypes in life, then, for example, in “The Tale of the Golden Cockerel”, which my daughter likes more than other fairy tales of the writer, many characters are mysterious, the reasons for their actions are incomprehensible and what happened is shrouded in mystery. Nevertheless, for this fairy tale, the daughter uses the same words about the reality of what is happening, which draws us into its cycle and does not allow us to escape until you have read to the last page.

Perhaps, just because of its not quite “Russian” secret, which has obvious Arabic roots, among all Pushkin’s fairy tales, it is the “Tale of the Golden Cockerel” that is especially interesting.

I remember my feelings from this fairy tale. As a child, I could not remember all the nuances of its plot, most likely because some of the events were inexplicable for me – why did this happen in a fairy tale? what kind of witchcraft did the Shamakhan queen use in her tent, where the reader is not allowed to look, after visiting which all men ceased to act of their own free will, but completely fell under the influence of this eastern maiden?

Therefore, when I again, together with my children, touched this story, I treated it with apprehension, as something that left me in bewilderment, and never revealed to my mind and heart.

Imagine my amazement when the fairy tale did not reveal its secret to me this time either. Probably, eastern treachery is not inherent in my soul – Tsar Dadon still does not seem to me such a notorious villain to subject him to a more than sophisticated execution at the end of the story – to be killed by a golden cockerel, moreover, at the very moment when he, shrouded in fleur shamakhanskaya queen, considers himself a complete winner.

But I can’t help but agree – the plot intrigues the reader and keeps his attention until the very end of the story.

Now back to the novel “Dubrovsky” – my daughter’s favorite novel by Pushkin. Unlike “The Tale of the Golden Cockerel”, “Dubrovsky” narrates, albeit about fascinating, but the most simple and understandable relationships between people.

Without delving into any historical realities of that time, completely distracted from them, one can feel the boundless to immorality power of power, the nobility and openness of an unspoiled young soul, the depth and disinterestedness of true love so vividly shown in the novel. This is a very youthful novel that attracts young souls with the romanticism of robbers fighting for justice, the secret relationship of two lovers, pure love undefiled by lies.

And although criticism, in particular, Anna Akhmatova, put “Dubrovsky” below all other works by Pushkin, pointing out its compliance with the standard of the “tabloid” novel of that time, I understand why my daughter was so attracted when reading the actions of the heroes of this particular novel. They are natural, free and appeal to the highest human feelings.

As for poetry, here the attitude of our generation and youth differs most. Pushkin’s language is not felt by them as magnificent music – because it is still not modern enough for them. The time of this form, which seemed to me eternal, is leaving, giving way to a new one, which we are not yet aware of, although it already exists, and we, without even realizing it, use it with might and main.

Nevertheless, my daughter called me her favorite poem by Pushkin – “I loved you …”. I must say that this poetic confession, passionate and sad at the same time, is one of my favorite poems by Pushkin too. To the question – what in the words of the poet’s farewell to his beloved woman touched my daughter so much – she replied that she just felt … And that says it all.

But, in general, according to her daughter, Pushkin for her is “On seashore far a green oak towers…”. In this excerpt from the poem “Ruslan and Lyudmila” every word resonates in the soul with the homeland, every word is significant, every word is in its place.

She says it’s a rich emerald vibe* associated with the 7th of the 7th month of July.

Why? Who knows…

* in youth slang, an emotional state that occurs when communicating with someone, contact with something; atmosphere, the mood created by a place.

Option 1

On seashore far a green oak towers…

On seashore far a green oak towers,
And to it with a gold chain bound,
A learned cat whiles away the hours
By walking slowly round and round.
To right he walks, and sings a ditty;
To left he walks, and tells a tale…
A strange place! There a mermaid sits in
A tree; there prowls a sprite; on trails
Unknown to man move beasts unseen by
His eyes; there stands on chicken feet,
Without a door or e’en a window,
A tiny hut, a hag’s retreat.
Both wood and valley there are teeming
With wondrous things… When dawn comes, gleaming
Waves o’er the sands and grasses creep,
And from the clear and shining water
Step thirty goodly knights escorted
By their old tutor, of the deep
An ancient dweller… There a dreaded
Tsar by a prince is captive ta’en;
There, as all watch, for cloud banks headed,
Across the sea and o’er the plain,
A mage a warrior bears. There, weeping,
A young princess sits in a cell,
And Grey Wolf serves her very well.
There, in a mortar, onward sweeping
All of itself, beneath the skies
The wicked Baba-Yaga flies;
There Tsar Koshchei o’er his hoard withers…
A smell of Russ! Of Russ all breathes there!…
There once was I, and the learned cat,
As near him ‘neath the oak I sat
And drank of sweet mead at my leisure,
Told me full many a tale… With pleasure
These tales of his do I recall
And here and now will share with all…

Alexander Sergeyevich Pushkin (1799-1837)
Translation by Irina Zheleznova
Source: https://www.tania-soleil.com/u-lukomorja-dub-zeljonyj-na-anglijskom/

Option 2

An oak tree greening by the ocean

An oak tree greening by the ocean;
A golden chain about it wound:
Whereon a learned cat, in motion
Both day and night, will walk around;
On walking right, he sings a ditty;
On walking left, he tells a lay.

A magic place: there winds his way
The wood sprite, there’s a mermaid sitting
In branches, there on trails past knowing
Are tracks of beasts you never met;
On chicken feet a hut is set
With neither door nor window showing.

There wood and dale with wonders teem;
At dawn of day the breakers stream
Upon the bare and barren lea,
And thirty handsome armored heroes
File from the waters’ shining mirrors,
With them the Usher from the Sea.

There glimpse a prince, and in his passing
He makes the dreaded tsar his slave;
Aloft, before the people massing,
Across the wood, across the wave,
A warlock bears a warrior brave;
A grieving princess in a cell,
And faithful wolf that serves her well];

See Baba Yaga’s mortar glide
All of itself, with her astride.
There droops Kashchey, on treasure bent;
There’s Russian spirit… Russia’s scent!
And there I stayed, and drank of mead;
That oak tree greening by the shore
I sat beneath, and of his lore
The learned cat would chant and read.

Alexander Sergeyevich Pushkin (1799-1837)

Source: https://lyricstranslate.com