Колыбельные. Казачья колыбельная. Лермонтов/ Lullabies. The Cossack Lullaby. Lermontov

English version below

Недавно услышала «Казачью колыбельную» на слова М. Ю. Лермонтова – необыкновенно красиво. Как сильно это стихотворение наполнено музыкой!

Удивилась, что раньше не слышала эту песню и не читала этого стихотворения Лермонтова.

Красивейшие слова, в которых уже звучит мелодия, слова, явно подслушанные из уст любящей мамы, льющиеся из души женщины, которая живет сложной судьбой жены воина и поет об этом своему малолетнему сыну.

Мама предполагает, что сын тоже будет воевать, и заранее печалится об опасностях, подстерегающих её дитятко. «Смело вденешь ногу в стремя и возьмешь ружье», — предрекает ему мать, понимая, что именно так, скорее всего, сложится судьба ее ребенка. Но даже ей не дано знать, сможет ли он выжить в жестокой войне, которой не видно конца и края.

Всё, что остается в этой ситуации безутешной женщине – так это молить Бога о том, чтобы ее сын все же вернулся домой. Поэтому поэт от ее имени обещает: «Дам тебе я на дорогу образок святой». Это все, что может сделать для своего ребенка любящая мать, которая дает сыну наказ не только искать спасение в молитве, но и вспоминать ту, которая дала ему жизнь, и теперь мечтает лишь о том, чтобы ее сохранить.

Казачья колыбельная песня

Спи, младенец мой прекрасный,
Баюшки-баю.
Тихо смотрит месяц ясный
В колыбель твою.
Стану сказывать я сказки,
Песенку спою;
Ты ж дремли, закрывши глазки,
Баюшки-баю.

По камням струится Терек,
Плещет мутный вал;
Злой чечен ползет на берег,
Точит свой кинжал;
Но отец твой старый воин,
Закален в бою:
Спи, малютка, будь спокоен,
Баюшки-баю.

Сам узнаешь, будет время,
Бранное житье;
Смело вденешь ногу в стремя
И возьмешь ружье.
Я седельце боевое
Шелком разошью…
Спи, дитя мое родное,
Баюшки-баю.

Богатырь ты будешь с виду
И казак душой.
Провожать тебя я выйду —
Ты махнешь рукой…
Сколько горьких слез украдкой
Я в ту ночь пролью!..
Спи, мой ангел, тихо, сладко,
Баюшки-баю.

Стану я тоской томиться,
Безутешно ждать;
Стану целый день молиться,
По ночам гадать;
Стану думать, что скучаешь
Ты в чужом краю…
Спи ж, пока забот не знаешь,
Баюшки-баю.

Дам тебе я на дорогу
Образок святой:
Ты его, моляся богу,
Ставь перед собой;
Да, готовясь в бой опасный,
Помни мать свою…
Спи, младенец мой прекрасный,
Баюшки-баю.

Михаил Лермонтов, 1838

По одной – самой распространенной версии, Михаил Юрьевич Лермонтов написал эту колыбельную под впечатлением «баюкашной» песни казачки, которую он слышал в станице Червленой на Тереке. По другой версии – в станице Старомышастовской на Кубани, где Лермонтов подарил «на зубок» младенцу серебряную наполеоновскую монету. В любом случае – очевидно, что поэт написал эту колыбельную под воздействием народного фольклора Кавказа, который в жизни Лермонтова, вообще, занимал особое место и оказал огромное влияние на творчество поэта.

Лермонтов прекрасно чувствовал музыку и считал, что она лучше и точнее передаёт движение души, чем стихи, так как не стеснена «размерами слов». Поэт хорошо пел романсы, точнее говорил их почти речитативом, играл на скрипке, флейте, фортепиано.

Есть сведения, что Лермонтов, под влиянием очаровательной природы чернозёмного края, и в ожидании службы на Кавказе, вновь обратился к своему стихотворению и сам сочинил мелодию на слова «Казачьей колыбельной», когда гостил у своего товарища А. Л. Потапова в имении Семидубровном Воронежской губернии. Впоследствии ноты к Колыбельной в имении найти не смогли – видимо, они затерялись. К прискорбию, часто бывает, что мы не можем оценить значимое сразу, понимая всю важность только спустя много лет.

Вторая возможность восстановить музыку Лермонтова к «Казачьей колыбельной» не была использована уже во время Великой Отечественной войны. Режиссер Ленинградского радио Н.А. Чернявская сообщила, что в ответ на радиопередачу о Лермонтове в блокадном Ленинграде пришло письмо от 75 летней слушательницы Е.Л. Никитиной, предложившей поделиться мотивом «Казачьей колыбельной песни». известной ей с детства от бабушки, лично знавшей поэта.

«Не могу себе простить, – писала Чернявская, – что в суете военного времени не воспользовалась этим редким предложением». Сейчас нам остается только сожалеть об упущенной возможности.

В наше время на слова «Казачьей колыбельной» имеется более тридцати мелодий. Текст «Казачьей колыбельной» вдохновил весьма многих авторов, в их числе А. Варламов (1842), Полина Виардо (1865), Э. Направник (1875), А. Гречанинов (1894), Н. Ладухин (1895), А. Танеев (1899), Н. Черепнин (1900) и другие композиторы.

Много разных певцов, певиц, хоровых коллективов, ансамблей бралось за исполнение «Казачьей колыбельной». Немногие их них исполняют песню в полном варианте: зачастую исполнителей смущает второе восьмистишие колыбельной.

В традиционном понимании словА «Злой чечен ползет на берег, точит свой кинжал» совершенно не подходили для «люлечной» песни, тем не менее, они отражали реальную действительность того времени. Поэт включил в стихотворение тематику, волнующую и его самого. При этом песня стала не просто колыбельной, а произведением с военными отголосками.

Лермонтов вводит чечена, чтобы показать окружающую жизнь: есть не только мать и её дитя, но и остальной мир, полный страшных опасностей. Героем в его стихотворении выступает отец ребёнка, который ушёл на войну, чтобы спасти своих соплеменников от врага. Скоро настанет время, когда и сыну придётся воевать за маму и свою родную землю – так трактует будущее его мать.

Что характерно, чеченцы не были тогда «злыми» врагами. Их правда была в том, что они защищали свою родину и не хотели подчиняться правилам, устанавливаемым сверху и далеко не всегда учитывающим их интересы. Они были очень вольнолюбивы, что и сейчас является их отличительной чертой.

Это стихотворение еще раз показывает субъективность взгляда на исторические события и сложность их адекватной оценки. В результате дальнейшего осмысления противостояния на Кавказе Лермонтов высказывает в своих произведениях, например, в поэме «Мцыри», более соответствующую реалиям точку зрения.

Но вернемся к исполнению «Казачьей колыбельной».

Я привожу ниже различное исполнение песни как в полном, так и в сокращенном объеме. У каждого из этих исполнений есть свои достоинства.

Несколько цитат знаменитых людей о «Казачьей колыбельной».

«… вся бесконечность кроткой нежности, безграничность бескорыстной преданности, какою дышит любовь матери, — все это воспроизведено поэтом во всей полноте. …Как же он так глубоко мог проникнуть в тайны женского и материнского чувства?»
___________________
В.Г. Белинский

«26-летний Лермонтов, офицер и дуэлист, проник с изумительною правдою в материнские чувства в “Казачьей колыбельной песне”. В ней ― универсальное материнство, эмбрион всех кистей Рафаэля, всех его образов, понятий, чувств…»
___________________________
В.В. Розанов «Первая колыбельная на земле»

«…В минуты горького отчаяния в лагере я вспоминал «Казачью колыбельную песню», как самое последнее и дорогое, самое милое и вечное, родное и вселенское. Как стихотворение про себя, казака, лишённого коня и оружия, прикованного цепями за руки и за ноги, и про свою покойную мать, со слезами провожавшую меня в последний раз в Москву летом 1917 года»
___________________________
А.Ф. Лосев

«Соборное восприятие душевных состояний человеческих, тончайших внутренних движений позволили Лермонтову раскрыть в совершенной художественной форме все оттенки святой материнской любви в “Казачьей колыбельной песне”. Глубокое религиозное чувство в основе этой любви поражает своею силой, молитвенным смирением…»
_______________________________
Проф. МДА М.М. Дунаев «Православие и русская литература»

«Казачья колыбельная» вошла в школьные хрестоматии, гимназические пособия и нотные сборники сразу же после публикации. Её активно исполняют и в наши дни как в России, так и за рубежом. Такой высокий интерес к песне показывает, насколько интересным творчеством для всех является самобытное, истинно народное, тонко чувствуемое талантливыми мастерами…

Любовное внимание и поэтизация народной жизни — в образе матери-казачки и сына, будущего казака, вызывает восхищение и оставляет неизгладимое впечатление у всех людей уже более 180 лет.

English version

Recently I heard “Cossack lullaby” to the words of M. Yu. Lermontov – unusually beautiful. How much this poem is filled with music!

I was surprised that I had not heard this song before and had not read this poem by Lermontov.

The most beautiful words, in which the melody already sounds, words clearly overheard from the lips of a loving mother, pouring from the soul of a woman who lives the difficult fate of a warrior’s wife and sings about it to her young son.

Mom assumes that her son will also fight, and is sad in advance about the dangers that lie in wait for her child. “You can boldly put your foot in the stirrup and take a gun,” the mother predicts to him, realizing that this is most likely the fate of her child. But even she is not given to know if he can survive in a brutal war that has no end in sight.

All that remains in this situation for the inconsolable woman is to pray to God that her son will still return home. Therefore, the poet promises on her behalf: “I will give you a holy icon for the road.” This is all that a loving mother can do for her child, who instructs her son not only to seek salvation in prayer, but also to remember the one who gave him life, and now only dreams of saving her.

Cossack Lullaby

Version: #1

Sleep, my dear, beloved baby,

‎Bayushki bayu*.

Silently the crystal moon shines

‎On your cradle blue.

Fairy tales I’ll start to tell you,

‎Songs I’ll sing you too;

Eyes are closing, drift to sleep now,

‎Bayushki-bayu.

Muddy Terek River splashes

Boulders in the shade;

Evil Chechen creeps ashore while

‎Sharpening his blade;

But your father is a warrior,

‎Battle-hardened, too:

Sleep, my son, and don’t you worry,

‎Bayushki-bayu.

Soon enough there’ll be a time to

‎Learn the soldier’s way;

Bravely step into the stirrup,

Shoot while in the fray.

Your fine horse’s saddle cloth

‎With silken thread I’ll sew …

Sleep, my dear, beloved baby,

‎Bayushki-bayu.

You’ll look like a hero and be

‎Cossack through and through.

I’ll go out to see you off—

‎And you’ll just wave, it’s true…

Oh, the bitter tears in secret

I shall shed for you!..

Sleep, my angel, sweetly, soundly,

‎Bayushki-bayu.

I will pine in melancholy,

‎Be disconsolate,

Pray all day, and then at nighttime

Worry at your fate;

Then I’ll think you miss me in your

‎Foreign rendezvous…

Sleep now, while you have no worries,

Bayushki-bayu.

This small icon I shall give

‎To guide you on your way:

Place it right before you every

Time you stop and pray;

Think, when bracing for fierce battle,

‎Of your mother true …

Sleep, my dear, beloved baby,

‎Bayushki-bayu.

* Bayushki Bayu is a russian phrase

used to lull a baby to sleep.

Translation source

According to one, the most common version, Mikhail Yuryevich Lermontov wrote this lullaby under the impression of the “lullaby” song of a Cossack woman, which he heard in the village of Chervlenaya on the Terek. According to another version – in the village of Staromyshastovskaya in the Kuban, where Lermontov gave the baby a Napoleonic silver coin “by the tooth”. In any case, it is obvious that the poet wrote this lullaby under the influence of the folklore of the Caucasus, which, in general, occupied a special place in Lermontov’s life and had a huge impact on the poet’s work.

Lermontov felt the music perfectly and believed that it better and more accurately conveys the movement of the soul than poetry, since it is not constrained by the “size of words.” The poet sang romances well, or rather spoke them almost in recitative, played the violin, flute, and piano.

There is evidence that Lermontov, under the influence of the charming nature of the black earth region, and in anticipation of service in the Caucasus, again turned to his poem and himself composed a melody to the words “Cossack lullaby” when he was visiting his friend A. L. Potapov in the estate of Semidubrovny Voronezh provinces. Subsequently, the musical notes to the Lullaby could not be found in the estate – apparently, they were lost. Unfortunately, it often happens that we cannot appreciate the significant immediately, realizing the full importance only after many years.

The second opportunity to restore Lermontov’s music to the “Cossack lullaby” was not used already during the Great Patriotic War. Director of the Leningrad Radio N.A. Chernyavskaya reported that in response to a radio broadcast about Lermontov in the besieged Leningrad, a letter was received from a 75-year-old listener, E.L. Nikitina, who offered to share the motive of the “Cossack lullaby”, known to her since childhood from her grandmother, who personally knew the poet.

“I can’t forgive myself,” Chernyavskaya wrote, “that in the hustle and bustle of wartime I didn’t take advantage of this rare offer.” Now we can only regret the missed opportunity.

Nowadays, there are more than thirty melodies for the words of the “Cossack lullaby”. The text of the “Cossack lullaby” inspired quite a few authors, including A. Varlamov (1842), Polina Viardot (1865), E. Napravnik (1875), A. Grechaninov (1894), N. Ladukhin (1895), A. Taneev (1899), N. Cherepnin (1900) and other composers.

Many different singers, choirs, ensembles took up the performance of the “Cossack lullaby”. Few of them perform the song in its full version: often the performers are confused by the second eight lines of the lullaby.

In the traditional sense, the words “An evil Chechen crawls ashore, sharpens his dagger” were completely unsuitable for a “cradle” song, nevertheless, they reflected the reality of that time. The poet included in the poem a theme that was exciting for him as well. At the same time, the song became not just a lullaby, but a work with military echoes.

Lermontov introduces the Chechen to show the surrounding life: there is not only a mother and her child, but also the rest of the world, full of terrible dangers. The hero in his poem is the father of a child who went to war to save his fellow tribesmen from the enemy. Soon the time will come when the son will have to fight for his mother and his native land – this is how his mother interprets the future.

Tellingly, the Chechens were not “evil” enemies then. Their truth was that they defended their homeland and did not want to obey the rules set from above and not always taking into account their interests. They were very freedom-loving, which is now their hallmark.

This poem once again shows the subjectivity of the view of historical events and the difficulty of their adequate assessment. As a result of further understanding of the confrontation in the Caucasus, Lermontov expresses in his works, for example, in the poem “Mtsyri”, a point of view that is more consistent with the realities.

I give below two more versions of the translation of the lullaby.

Cossack Lullaby

Version: #2

Sleep now little man, my lovely,

Lullaby good night.

On your crib the moon above thee

Gently sheds her light.

Shall I start to tell a story,

Melody recite?

Slumber now, a fable for thee,

Lullaby good night.

On its stones the Terek falling,

Muddy palisade;

Here the cruel Chechen, crawling,

sharpens deadly blade;

Battle hardened is your father,

Wary of no fight:

Sleep, then, baby, be not bothered,

Lullaby good night.

You will know, in dawns yet breaking,

What a fearful race you’ll run.

Boldly to the stirrup taking,

You’ll pick up the gun.

Yours, when you go into battle,

Woven all of silk threads bright,

Sleep my child, I’ll sew a saddle,

Lullaby good night.

Hero will you be tomorrow,

Cossack will you stand.

I shall see you leave, with sorrow;

You shall wave your hand.

Many bitter tears discretely

Will conceal my plight.

Sleep my angel gently, sweetly

Lullaby good night.

I will start to pine and languish,

Unconsoled to wait.

Days will I entreat in anguish,

Nights but guess your fate.

What might, far from home, dismay you,

What might you affright?

Sleep while worries can’t betray you

Lullaby good night.

This icon in your bosom cherish,

Sacred and adored.

Keep it that you may not perish,

Pray often to Our Lord.

Gird for battle thinking of me,

Keep me yet in sight.

Sleep now, little man, my lovely,

Lullaby good night.

Cossack Lullaby

Version: #3

Sleep, my beautiful good boy,

Bayushki bayu*,

Quietly the moon is looking

Into your cradle.

I will tell you fairy tales

And sing you little songs,

But you must slumber, with your little eyes closed,

Bayushki bayu.

Over the rocks, the Terek River flows

With turbulent muddy current

A wicked Chechen crawls ashore

Already sharpening his dagger

But your father is an old soldier

Hardened from many-a-battle

Sleep my little, and be calm

Bayushki Bayu

The time will come when you will learn

The soldier’s way of life,

Boldly you’ll place your foot into the stirrup

And take the gun.

The saddle-cloth for your battle horse

I will sew for you from silk.

Sleep now, my dear little child,

Bayushki bayu.

You will look like a hero

And be a Cossack deep in your heart.

I will accompany you and watch you go,

You will just wave your hand.

How many secret bitter tears

Will I shed that night!

Sleep, my angel, calmly, sweetly,

Bayushki bayu.

I will die from yearning,

Inconsolably waiting,

I’ll pray the whole day long,

And at night I’ll wonder,

I’ll think that you’re in trouble

Far away in a strange land.

Sleep now, as long as you know no sorrows,

Bayushki bayu.

On the road, I’ll give you

A small holy icon,

And when you pray to God, you’ll

Put it right in front of you,

While preparing for the dangerous battle

Please remember your mother.

Sleep, good boy, my beautiful,

Bayushki bayu.

* Bayushki Bayu is a russian phrase
used to lull a baby to sleep.

Translation source

A few quotes from famous people about the “Cossack lullaby”.

“…all the infinity of meek tenderness, the boundlessness of disinterested devotion, which mother’s love breathes – all this is reproduced by the poet in its entirety. … How could he penetrate so deeply into the secrets of female and maternal feelings?”

___________________

V.G. Belinsky

“26-year-old Lermontov, an officer and duelist, penetrated with amazing truth into maternal feelings in the Cossack Lullaby. It contains universal motherhood, the embryo of all the brushes of Raphael, all his images, concepts, feelings…”

___________________________

V.V. Rozanov “The first lullaby on earth”

“… In moments of bitter despair in the camp, I recalled the “Cossack lullaby”, as the last and dearest, sweetest and eternal, dear and universal. Like a poem about myself, a Cossack, deprived of a horse and weapons, chained by his arms and legs, and about his late mother, who with tears accompanied me to Moscow for the last time in the summer of 1917.”

___________________________

A.F. Losev

“The conciliar perception of the mental states of human, subtlest internal movements allowed Lermontov to reveal in a perfect artistic form all the shades of holy maternal love in the Cossack Lullaby. The deep religious feeling at the basis of this love strikes with its strength, prayerful humility…”

_______________________________

Prof. MDA M.M. Dunaev “Orthodoxy and Russian Literature”

“Cossack lullaby” was included in school anthologies, gymnasium manuals and music collections immediately after publication. It is actively performed today both in Russia and abroad. Such a high interest in the song shows how interesting creativity for everyone is original, truly folk, subtly felt by talented masters…

The loving attention and poeticization of folk life – in the form of a Cossack mother and son, a future Cossack, has been admired and left an indelible impression on all people for more than 180 years.